Убить отступника - Страница 62

– Ночью передумал?

– Ага, ночь всю промучился, не спал, но все же не решился на смертоубийство.

– Что же тебя остановило, голубчик?

– Эх, да воевали мы, Александр Дмитриевич, вместе, вместе били французских супостатов. Как же я мог однополчанина убить? Если бы кто другой, взял бы грех на душу. Это точно.

– Благодарю тебя, Порфирий, голубчик мой, от всей души благодарю. Не решился ты на душегубство и правильно сделал… А как выглядел тот барин, что предлагал тебе выгодную сделку?

– Как выглядел, говорите? Да крепкий такой, шустрый. Хоть и в гражданской одеже, но выправка военная.

– А своеобразные черты лица? Что-то приметное в нем?

– Приметного? Пожалуй, приметного было… Да, верно, было, горбоносый он был.

– Горбоносый?

– Выходит, так. Орлиный нос, что и говорить. Схож вам сей барин с кем-то али нет?

– Да, так, напоминает мне одного человека…

Голевский призадумался.

«Опять этот горбоносый! Слуга Буковской, барин, что предлагал Порфирию удушить меня – одно и то же лицо! Кто же вы, месье Преследователь? А комендант, значит, принадлежит к Союзу. Или его купили? Так или иначе, он на стороне заговорщиков. Раз он привел убийцу польки в комендатуру и устроил свидание с Порфирием. Надо занести коменданта в списки подозреваемых лиц, а засим доложить Бенкендорфу».

Порфирий продолжал:

– И вот еще, ваше высокоблагородие. Вдруг что со мной случится…

– А что с тобой может случиться, голубчик? Жизнь впереди долгая, рано о смерти думать.

– Ну, медведь там загрызет али какая другая оказия. Так вот, ежели что и вы без меня доберетесь до заимки, то там будет нужный человек. Он-то и проведет вас в острог. И скажите ему такие слова: «Я верую в город Солнца. Свобода и процветание». А вам должны ответить так: «Свобода и процветание. Здравствуй, я твой брат». Запомнили, ваше высокоблагородие?

– Запомнил.

– Добро.

– Ах, какая бестия!..

Капитан заметил скачущую по сосне пушистую черно-рыжую белку. Его охватил охотничий азарт. Он снял с плеча ружье и прицелился…

«Сейчас я тебя, голубушка, подстрелю», – подумал Голевский.

Вдруг раздался истошный вопль Порфирия и дикое звериное рычание. Голевский оглянулся и ужаснулся. О боже! Каторжника подмяла под себя огромная пятнистая кошка с длинными черными кисточками на ушах. То была владычица тайги – рысь, хищница почти в два пуда весом с острыми, как бритва, клыками и когтями. Эта тварь до поры до времени сидела на дереве в засаде. Долго сидела. Терпеливо ждала подходящую жертву. И вот дождалась. Прыжок на спину «двуногому зверю» – и тот беспомощно барахтается под хищницей. Теперь она была хозяйкой положения.

– Убейте ее, барин! – вопил несчастный Порфирий. – Она же меня разорвет! А-а, больно!..

Голевский тщательно прицелился…

У него не было право на промах. Если он не убьет эту тварь с первого выстрела, то она растерзает его вместе с Порфирием. Вряд ли пятнистая хищница даст ему возможность перезарядить ружье. Капитан водил стволом, пытаясь поймать на мушку крутящегося на месте зверя…

Черт тебя побери! Да стой же на месте, проклятая бестия! Не крутись! Ну!!! Стой же! Дай хорошо прицелиться.

– Стреляйте, барин, скорее! – истошно орал окровавленный Порфирий.

Голевский наконец-то уловил момент, когда рысь на миг замерла, и потянул курок указательным пальцем…

Раздался долгожданный выстрел.

Раскатистое эхо отразилось от вековых сосен и елей и растаяло в пространстве. Пуля точно попала в цель. Хищник, подпрыгнув от боли, завертелся на месте и упал на бок. Дрыгнувшись пару раз, зверь навечно затих. Кровь била фонтаном. Истекал кровью и Порфирий. Восковая бледность покрыла его лицо. Жизнь с каждым мгновением уходила из него.

Голевский склонился над ним…

– Как чувствовал, что смерть не за горами, – с трудом выдавил из себя каторжник.

– Ты еще выздоровеешь, голубчик, – начал успокаивать умирающего капитан. – Сейчас я тебя перевяжу.

Порфирий закатил глаза и замолк. Капитан схватил его за плечо и начал трясти.

– Порфирий, отчего замолчал?! Говори! Ты только не умирай, слышишь!..

Порфирий не без усилий открыл глаза. Он ничего не мог сказать, а лишь растерянно и жалостливо смотрел на офицера, будто смертельно раненое животное. Губы его побледнели, он с трудом прошептал:

– Отжил я, барин…

И испустил дух. Голевский решил на всякий случай обшарить Порфирия. Удача! За пазухой – маленький холщевый сверточек. Интересно, что в нем? Капитан не спеша стал разворачивать тряпицу. Один уголок отогнут, второй… Но что это? Какой-то блестящий желтый металл. Не иначе золото? Точно, золотой крестик с голубым камушком и цепочка! Голевский сразу же установил владельца этого драгоценного украшения. Господи, да это же крест мичмана Мухина! Бесспорно, его!

«Так вот какое злодеяние учинил Порфирий в Белояре. Вот он, убийца мичмана собственной персоной. Задушил Мухина – и на дно! Скрывался у своего подельника. У которого лошадь со сломанной подковой была. Эх ты, Порфирий, был ты в моих глазах героем-партизаном и крестьянином-мучеником, а теперь стал навеки разбойником и душегубом. Знал бы ты, кого жизни лишал! Такого же, как ты, участника войны и патриота Родины. И тоже каторжанина. Послали тебя на черное дело злодеи, а ты и расстарался!

Голевский опять завернул крестик в тряпицу и положил себе за пазуху. Отыскал яму от поваленной сосны и оттащил туда безжизненное тело Порфирия. Закидал могилу сучьями, ветками, шишками и снегом. Последний приют партизана готов. Креста только на нем нет!

Теперь Александр Дмитриевич не чувствовал жалости к беглому каторжанину. Он узнал имя убийцы мичмана, и справедливо, что Господь пусть и не его, Голевского, руками, но все же наказал Порфирия. Воздал по заслугам.